— А как вы собираетесь провести выходные? — спросила Мэгги.

— С другом.

— С той женщиной, которая была с вами в магазине?

В выражении его глаз появилась настороженность.

— Да, с Шелби.

— Мне она показалась милой.

— Она на самом деле очень милая.

Мэгги понимала, что должна остановиться, но любопытство в отношении Марка вышло за обычные рамки. Вызвав в памяти образ сдержанной привлекательной блондинки — Шелби, Мэгги вспомнились собственные мысли о том, что эти двое очень подходят друг другу. Как дорогие украшения из одной коллекции.

— У вас это серьёзно?

Марк задумался:

— Не знаю.

— Как давно вы встречаетесь?

— Несколько месяцев, — ответил он, потом задумался на мгновение и добавил: — С января.

— Тогда вы уже должны знать, насколько серьёзны ваши отношения.

Марк не знал, как ему реагировать — то ли разозлиться, то ли рассмеяться.

— Чтобы решить этот вопрос, некоторым людям требуется больше времени, чем остальным.

— Что вам осталось выяснить?

— Смогу ли я преодолеть страх перед вечностью.

— Тогда я вам расскажу про свой девиз. Это цитата из Эмили Дикинсон [28] .

— А у меня нет девиза, — задумчиво ответил Марк.

— У каждого человека должен быть девиз. Если хотите, можете позаимствовать мой.

— И о чём он?

— Вечность начинается сейчас [29] , — произнесла Мэгги с задумчивой улыбкой и продолжила после небольшой паузы: — Не стоит волноваться о вечности… время бежит быстрее, чем вы думаете.

— Да, — согласился Марк, в его спокойном голосе появились суровые нотки. — Я понял это, когда потерял сестру.

— Вы были близки? — спросила она с сочувствием.

Повисла неожиданно долгая тишина.

— Никто не назвал бы нашу семью близкими людьми. Это как запеканка. Берёте кучу продуктов, каждый из которых вкусный в отдельности, смешиваете их все вместе, и получается жуткая гадость.

— Не все запеканки так уж плохи.

— Назовите хоть одну вкусную.

— Макароны с сыром.

— Но это не запеканка!

— Тогда что вы имеете в виду?

— Блюда из овощей.

Мэгги расхохоталась.

— Хитрый ход. Но с макаронами тоже запеканка.

— Как скажете. Тогда это единственная запеканка, которая мне нравится. Остальные крайне противны на вкус. Такое ощущение, что перемешали несовместимые продукты, чтобы освободить кладовку.

— У меня есть бабушкин рецепт запеканки из макарон с сыром. Четыре сорта сыра и поджаренные кусочки хлеба сверху.

— Когда-нибудь вы должны мне её приготовить.

Конечно, это никогда не случится, но от подобной мысли жаркий румянец поднялся от шеи Мэгги до самых корней волос.

— Шелби это не понравится.

— Да, она не ест углеводы.

— Я подразумевала, не понравится, что я готовлю для вас.

Марк не ответил, рассеяно глядя в окно. Может, он думал о Шелби? Предвкушал близкую встречу?

— С чем вы её подадите? — спросил он через секунду.

Улыбка Мэгги переросла в смех.

— Я сервирую её как основное блюдо с жареной на гриле спаржей. Возможно добавлю салат из помидоров с руколой. — Казалось, прошла вечность с тех пор, как она последний раз колдовала у плиты. Готовка для одного человека не стоила потраченных сил, поэтому за ужином она себя не баловала. — Мне нравится готовить.

— В этом наши интересы совпадают.

— Вы тоже любите готовить?

— Нет, я люблю есть.

— А кто у вас в доме готовит?

— Мы с братом Сэмом по очереди. И оба делаем это ужасно.

— Не могу не спросить. Как получилось, что вы вдвоем решили растить Холли?

— Я понимал, что один не справлюсь. Но больше просить было некого, а отдать Холли приёмным родителям я не мог. Пришлось вынудить Сэма помогать мне, вызвав в нём комплекс вины.

— Теперь не жалеете?

Марк отрицательно покачал головой.

— Потеря сестры стала для меня самым страшным событием в жизни, а появление Холли — самым счастливым. Сэм думает так же.

— Это похоже на то, что вы ожидали?

— Я не знал, чего ожидать. Мы просто жили день за днём. Были замечательные минуты, когда Холли впервые поймала рыбу в озере Эгг или когда они с Сэмом решили соорудить на завтрак вафли с бананами и мармеладом… Вы бы видели, во что они превратили кухню! Но были и другие дни, когда мы куда-то приходили и видели настоящие семьи. — Марк замешкался. — Я видел в глазах Холли один и тот же вопрос: «Как бы мы жили, если бы у нас была семья?»

— Вы и есть семья, — заверила его Мэгги.

— Два дяди и ребёнок?

— Да, вы тоже семья.

Мэгги с Марком, словно давние друзья, продолжали вести спокойную, милую беседу ни о чём, плавно переходя с одной темы на другую.

Она рассказала ему о своей жизни в многодетной семье: про бесконечное соревнование за горячую воду, внимание родителей, уединение. Но даже ссорясь и стараясь перещеголять друг друга, они жили счастливо, нежно заботясь о родных. Учась в четвёртом классе, Мэгги уже умела готовить обед на десятерых. Она носила вещи, доставшиеся ей от старших сестёр, но никогда об этом особенно не задумывалась, усвоив один урок: личные вещи всегда теряются или становятся негодными.

— Я очень быстро поняла, что это не самое важное в жизни, — рассказывала Мэгги, — и ещё совсем маленькой девочкой выработала буддистское отношение к игрушкам. Я умею легко отказываться от вещей.

Хотя Марк не блистал красноречием, рассказывая про свою семью, Мэгги удалось вытянуть из него несколько важных сведений. Стало понятно, что его родители вели незатухающие войны, а дети стали невинными заложниками этих баталий. Праздники, дни рождения, семейные торжества — всё подходило для выяснения отношений.

— Мы перестали отмечать Рождество, когда мне исполнилось четырнадцать, — признался Марк.

— Почему? — удивилась Мэгги.

— Всё началось из-за браслета, который моя мать увидела, прогуливаясь по магазинам с Викторией. Он лежал на витрине, и они зашли в магазин, там мама примерила украшение и сказала Вик, что обязательно должна его получить. Домой они пришли возбуждённые, и с того дня мать только и говорила, как она хочет получить браслет на Рождество. Она подробно рассказала отцу об украшении и постоянно спрашивала, купит ли он его и когда купит. В общем, подарок стал главной темой. А когда наступило Рождество, браслета не оказалось.

— А что он подарил взамен? — с испуганным любопытством поинтересовалась Мэгги.

— Точно не помню. Кажется, блендер. Мать так разозлилась, что пригрозила больше никогда не отмечать Рождество.

— Никогда?

— Никогда. Мне кажется, она просто искала оправдание, чтобы избавиться от этой головной боли. Мы, дети, почувствовали облегчение и с тех пор всегда отмечали праздник с друзьями, ходили в кино или придумывали ещё что-нибудь. — Видя выражение лица Мэгги, Марк почувствовал, что должен продолжить рассказ. — Однако история на этом не закончилась. Смешно, но для нас Рождество никогда не было тем замечательным праздником, каким его воспринимали все остальные. Но Виктория так переживала насчёт рождественской истории, что уговорила меня, Сэма и Алекса купить браслет матери на день рождения. Мы все подрабатывали и экономили на всём, и однажды Вик преподнесла матери красивую коробочку с огромным бантом. Когда та развернула подарок, мы все ожидали взрыва эмоций — слёз или бурной радости. Но вместо этого… Мать словно не узнала браслет. Она сказала: «Как мило. Спасибо», на этом всё и закончилось. Я никогда не видел, чтобы она его носила.

— Потому что дело было не в браслете.

— Именно! — Марк задержался взглядом на лице Мэгги. — Как ты догадалась?

— Важно не то, из-за чего ругаются муж и жена. Есть глубоко скрытые причины, почему они вообще ругаются.

— Когда я с кем-то спорю, то всегда делаю это по известной причине. В этом вопросе я весь на поверхности.